Несколько лет назад в Москве вышла из печати книга Александра Заерко “Тюрьмы Беларуси. 1929-1935”. Тираж ее невелик – всего 1000 экземпляров. Может, потому она и не поступила во все библиотеки страны, как нельзя было увидеть её и на прилавках книжных магазинов. “Тюрьмы Беларуси…” – первая книга из задуманной автором (нашим земляком, а ныне московским бизнесменом) серии “История белорусских советских тюрем”. Она предназначена для широкого круга читателей и является по сути одной из немногих попыток исследования советской карательной системы. На постсоветском пространстве подобных трудов выпущено не так уж и много.

А.3аерко кратко повеству­ет о становлении тюремной системы в Беларуси (а она фактически была создана пос­ле насильственного присоеди­нения белорусских земель к Российской империи в конце ХVIII века), дает характеристику тюрем в пер­вые годы существования БССР. Основная часть иссле­дования посвящена пенитенциарной системе Беларуси в период с 1929 по 1935 год, начиная от приема осужден­ных вплоть до осуществления смертной казни. В книге подробно освещены воп­росы тюремного режима, тру­да, питания, воспитания (точ­нее, перевоспитания), лечения заключенных. Автор широко использовал воспоминания современников. А это 74 муж­чины и женщины, осужден­ные, как принято считать сей­час, незаконно, в основном по политическим мотивам: раску­лачивание, шпионаж, вреди­тельство и т.п.

В книге есть многочислен­ные упоминания об окруж­ных (до 1930 г.), а потом го­родских тюрьмах Витебска, Орши и Полоцка, тюрьмах и КПЗ близлежащих к Орше населенных пунктов.

Хотя хронологические рамки исследования — 1929-1935 гг. — автором не огово­рены, это было то время, ког­да маховик политических реп­рессий в СССР еще только начал раскручиваться. И в первую оче­редь в связи с развернувшейся в стра­не сплошной коллективизаци­ей. Большинство героев книги были обвинены и осуждены как кулаки, либо как лица, препятствовавшие осуществле­нию колхозного строительства в деревне.

Вряд ли каж­дый из желающих ознакомиться с книгой А.Заерко сможет это осуще­ствить, поэтому остановимся на не­которых момен­тах из истории на­ших тюрем. Вслед за автором срав­ним их с тюрьма­ми дореволюцион­ной России. Здесь на помощь прихо­дят письма, кото­рые отправлял из царской тюрьмы видный революционер-большевик Феликс Дзержинский. И от­кровенные свидетельства од­ного из “столпов” и непос­редственных создателей совет­ской тюремной системы отнюдь не в пользу последней. Возьмем, к примеру, питание заключенных. Так, в начале XX века в царских тюрьмах на него выделялось по 37 копе­ек в сутки на одного, что давало возможность готовить приличные пайки. Интересно, что в сентябре 1907 г. поло­жение несколько изменилось: для уголовных элементов “кормовые” были снижены до 22 копеек, а для политичес­ких продолжали отпускать те же 37 копеек в сутки. К тому же практически не ограничи­вались продуктовые передачи с воли. Что, однако, не ска­жешь, о советском времени. И хотя в тюрьмах вопросы с питанием решались по-разно­му, уже начиная с весны 1932 г., пишет автор, в городских тюрьмах голод стал ощущать­ся с особой силой. В котлы шли отбросы, испорченные продукты, главным образом тухлая капуста, заправленная рыбьими головами и карто­фельными очистками. Впро­чем, на свободе с питанием большинства простых труже­ников тоже хватало проблем.

Царский тюремный режим был более либерален и в воп­росе свиданий заключенных с родственниками. Одно сви­дание разрешалось в четыре дня или около 90 в год. И если в первые годы после революции заключенным раз­решалось в зависимости от их разряда от 25 до 105 свида­ний в год, то уже к середине 1930-х гг. свидание предостав­лялось раз в несколько месяцев. Иногда же просто узнать, где находится ваш арестован­ный или осужденный род­ственник, было невозможно.

Как средство перевоспи­тания и в царской, и в совет­ской тюрьме широко исполь­зовался труд заключенных. Одной из лучших в те годы в респуб­лике по организации занято­сти заключенных автор назы­вает Оршанскую городскую тюрьму. Напомню, в не­давнем прошлом это Исправительно-трудовая колония № 6, размещавшаяся в зданиях бывшего иезуитского коллегиума в самом центре города. В те года она, правда, называлась Исправдомом. По воспоминаниям К.Мачульского, в начале 1930-х годов режим в нем был нежесткий. На первом этаже сидели заключенные в открытых камерах. Они имели возможность работать в столярной и сапожной мастерских, на кузне, отправляли наиболее «спокойных» политических заключенных работать на стройки и заводы города. Молодые могли получить здесь и специальность. На втором этаже сидели уголовники в закрытых камерах. Женщин держали в отдельной камере.

К началу 1930-х гг. изме­нений в количестве тюрем не произошло и, уже начиная с 1929 г., республи­канские тюремные учрежде­ния были переполнены. Этим создавались невыносимые ус­ловия для арестованных и осужденных. Нужно добавить к этому недостаточное бюд­жетное финансирование, ко­торое приводило не только к несоблюдению ус­тановленных норм жилой площади в расчете на одно­го заключенного, но и к отсутствию возможности обеспечить их над­лежащим питани­ем, одеждой и обувью, постель­ными принадлеж­ностями и т.д. Так, бывший зак­люченный А.Радомский вспоми­нал об оршанской тюрьме (1932 г.): “Все были в од­ной камере. Про­стые мужики си­дели. Набито было полно. Ком­натка такая не­большая, человек по 70. Там двухэ­тажные нары, сто­ишь як вкопан­ный. Спали кто где, кто як сумел. Кто сидя, кто ра­ком, кто боком”.

Действовавший тогда Ис­правительно-трудовой кодекс исходил из приоритета инте­ресов государства над права­ми и законными интересами личности. Невыносимость со­держания заключенных, осо­бенно осужденных по поли­тическим статьям, постепен­но все более возводилась в ранг закона. “Создавалось впе­чатление, – заключает А.Заерко,- что вместе с лишением свободы гражданин лишался всех своих прав и превращал­ся в полностью зависимого от тюремной администрации”.

Самое печальное, что в тюрьмах приводились в исполнение и смертные приговоры. Была такая «камера смерти» и в оршанской тюрьме. Нужно отметить, что в дореволюционной России всех расстрелянных по суду знали поименно. По иному обстояло дело в Стране Советов. Автор приводит данные о том, что за три года первой революции в России были казнены более 2100 человек. А в начале 1930-х гг. только в одной Беларуси число смертных приговоров в среднем превышало одну тысячу. Остается надеяться, что после завершения реставрации здания состоится обряд его освящения. А на территории будет установлен соответствующий памятный знак.

Знакомясь с книгой, все более утверждаешься в мыс­ли, что до обидного мало у нас научных и научно-попу­лярных работ по истории и сегодняшнем дне тюремной системы в Беларуси. И это притом, что наша страна, по свидетельству некоторых источников, занимает сейчас 3-е место в мире (после США и России) по количеству заключенных на душу населения. Видимо, на пальцах одной руки можно сосчитать горо­да Витебской области, где нет ИТК либо прочих подобных заведений.

“Синей” столицей Беларуси давно и по праву считается наша Орша. Уже в 1920-х гг. городская тюрьма была переполнена, о чем свидетель­ствуют документы Государственного архива Витебской области. Поэтому во второй половине 1930-х гг. недалеко от железнодорож­ного вокзала была построена новая тюрьма на 2,5 тысячи заключенных (к примеру, в царской России уездные тюрь­мы ограничивались всего сот­ней “посадочных” мест). Но и этого, как потом оказалось, было мало. Через несколько лет после войны в Орше от­крывается еще одна ИТК, ныне УЖ 15/8, контин­гент которой доходил в 1990-х гг. до 5000 чело­век, ставя тем самым ре­корд не только в СНГ, но и в мире.

Впрочем, это уже совсем другая история. Печально конста­тировать, но уже несколько по­колений оршанцев выросло (и вырастет?) под доносящиеся из-за высо­ких глухих заборов с колю­чей проволокой наверху ко­манды “Жилая зона, подъем!”, “Жилая зона, отбой!»

А бывшая городская тюрьма (кстати, с богатейшей историей, ведь в ней томились и страдали десятки тысяч белорусов и уроженцев одной шестой части суши, от повстанцев 1863 года до подпольщиков Великой Отечественной) сейчас быстрыми темпами приобретает свой, будем надеяться, первозданный вид памятника архитектуры XVII века. К счастью, в ней уже ничего не будет напоминать о ее почти 150-летней тюремной доле (а она заслуживает серьезного научного изучения). И все же, на мой взгляд, одну из комнат, некогда переоборудованных в казематную камеру, можно было оставить как напоминание и предостережение современникам и потомкам. Ведь свою историю, не только славную и героическую, но и трагическую и мрачную надо знать. И знать хорошо.

Виктор Лютынский

http://orshagorodmoy.info/publ/58-1-0-99