02 Мар Справка по архивно-следственному делу А. А. Наседкина

Справка по архивно-следственному делу А. А. Наседкина (16.05.1957)
29 января 1939 года был арестован НАСЕДКИН Алексей Алексеевич, 1897 года рождения, уроженец гор. Москвы, русский, гражданин СССР, до 1939 года член ВКП(б), образование низшее, по специальности электромонтер, до ареста проживал в Минске, работал Наркомом Внутренних Дел БССР.
В 1939 году в НКВД СССР была раскрыта и ликвидирована антисоветская заговорщическая организация, проводившая подрывную работу в органах НКВД.
В процессе следствия установлено, что одним из активных участников этой организации являлся НАСЕДКИН, который признал себя виновным и показал, что в вышеназванную организацию он был завербован в 1937 году быв. Зам. Наркома Внутренних дел СССР ФРИНОВСКИМ. По контрреволюционной работе НАСЕДКИН также был связан с руководителем заговора ЕЖОВЫМ и под его руководством проводил подрывную деятельность в органах НКВД.
Так, на допросе 16.07.1939 года НАСЕДКИН показал: «Признаю, что действительно мною проводилась вражеская работа в органах НКВД, которая выражалась в незаконных методах ведения следствия, фальсификации, незаконных арестах неповинных людей и даже расстрелах… В антисоветский заговор меня завербовал не ЛЕБЕДЕВ — быв. начальник 3 отдела УНКВД [по] Московской области, как я ранее показывал, а ФРИНОВСКИЙ, по указанию которого я проводил вражескую работу. С ЛЕБЕДЕВЫМ же я был связан только как с заговорщиком…».
Из того же протокола допроса НАСЕДКИНА видно, что участниками вышеуказанного заговора являлись начальник УНКВД [по] Московской области РЕДЕНС, зам. нач. УНКВД РАДЗИВИЛОВСКИЙ, начальники отделов этого же Управления СОРОКИН и ЛЕБЕДЕВ. Все перечисленные лица, в том числе и НАСЕДКИН, работавший в то время зам. нач. 3 отдела УНКВД [по] Московской области, допускали незаконные методы ведения следствия, учили и поощряли своих подчиненных «липовать» и сами «липовали» следственные дела.
Так, на допросе от 22.11.1938 года обвиняемый бывший сотрудник УНКВД [по] Московской области ПОСТЕЛЬ показал: «Конец 1936 года и начало 1937 года, период работы с НАСЕДКИНЫМ, являлся тяжелым периодом в моей чекистской жизни, так как полгода работы с ним это была сплошная учеба, как по-“липовому” разворачивать дела, как составлять “генеральные” протоколы в центр, и когда я в первые месяцы не мог достигнуть всего этого, то НАСЕДКИН ругался, указывая: “Вы не умеете работать с размахом, это Вам не арнольдовщина40 заниматься антисоветчиками, я, ПОСТЕЛЬ, люблю большие дела…”. В начале 1937 года он непосредственно руководил всеми делами и, допрашивая со мной и моим помощником ИЗОСИМОВЫМ и оперуполномоченным ЗИСКИНДОМ, учил и показывал, как допрашивать, как нащупывать интересных поляков со связями, добиваться от них показания и таким образом получается групповое дело… Школа липачества особенно развернулась после приказа Наркома о проведении польской операции и ареста по отделениям некоторых поляков…
Следственной группой, возглавляемой НАСЕДКИНЫМ, был арестован пом. зав. польского клуба в Москве ГРЖИБОВСКИЙ. Я его несколько раз допрашивал, но безрезультатно. НАСЕДКИН тогда поехал со мной
и допрашивал ГРЖИБОВСКОГО с избиениями, и он стал постепенно разоблачать себя как участника организации “ПОВ” и назвал ряд лиц, с которыми он проводил польскую контрреволюционную работу. Когда я с ЗИСКИНДОМ оформил 1-й протокол ГРЖИБОВСКОГО, в котором он давал ряд поляков, НАСЕДКИН, прочтя его, забраковал…
…Дней через 10 НАСЕДКИН, собрав разные бумажки с заметками фамилий поляков по разным авиационным заводам № 167 и др., ЗИС, “Серп и Молот”, МОГЭС, поехал со мной и ЗИСКИНДОМ в Лефортово, побесе-
довал снова с ГРЖИБОВСКИМ и там же продиктовал протокол на 20–25 страницах, в котором уже включены фамилии поляков из всех указанных заводов и “Могэс”, и таким образом протокол ГРЖИБОВСКОГО стал “выходным” к ряду заводов, по которым были проведены аресты включенных в протокол поляков…».
В 1937 году ЕЖОВЫМ и ФРИНОВСКИМ НАСЕДКИН был назначен начальником УНКВД [по] Смоленской области, где через КАРУЦКОГО связался с заговорщиками: ВИКТОРОВЫМ, ЭСТРИНЫМ, КРИВУША и др., совместно с которыми проводил массовые аресты и фальсификацию следственных дел. Так, в 1937 году УНКВД по Смоленской области было арестовано 12 тысяч неповинных человек, из них расстреляно 4,5 тыс.
Так, на допросе от 16.07.1939 года НАСЕДКИН показал:
«Когда я приехал в Смоленск, то в 3-м отделе, нач. которого был ЭСТРИН, натолкнулся на показания арестованных латышей о наличии в Москве нац. Латышского центра, существовавшего под вывеской об-ва “Прометей”. Я, имея
уже опыт по созданию и фальсификации всякого рода организаций в УНКВД [по] Московской области, усмотрел на этих материалах возможность “отличиться” перед Москвой, немедленно выехал с докладом к ЕЖОВУ.
Ознакомившись с материалами, ЕЖОВ оживился, стал потирать руки и сразу же спросил меня, много ли в Смоленской области латышей и сколько я могу арестовать. Я ему ответил, что всего по учету значится 5.000 человек, из них примерно 50 % взрослых, которых можно арестовать как националистически настроенных 450–500 человек. На это ЕЖОВ мне заявил: “Чепуха, я согласую с ЦК ВКП(б), и надо будет пустить кровь латышам.

Арестуйте не менее 1500–2000 человек. Все они националисты…”. Я спросил ЕЖОВА — арестовывать ли указанных им категорий латышей, из которыхa [Так в документе. Правильно: на которых] нет никаких материалов. На это ЕЖОВ ответил, что материалы добудьте в процессе следствия…».
Из того же протокола допроса НАСЕДКИНА видно, что с целью увеличить число арестованных НАСЕДКИН дал указание Смоленскому облисполкому закрыть во всей Смоленской области церкви, после чего арестовал служителей культа, а также колхозников, регулярно посещавших церкви.
В антисоветских целях прекратил всякую борьбу с клеветниками и проводил совместно со своими соучастниками аресты невинных людей по клеветническим заявлениям.
Работая в БССР Наркомом Внутренних Дел, совместно с работником НКВД БССР КРИВУША создал фальсифицированное дело о якобы существовавшем в Белорусском военном округе военном заговоре, после чего были проведены массовые необоснованные аресты командиров РККА Белорусского военного округа.
О применении незаконных методов следствия и фальсификации следственных дел НАСЕДКИНЫМ называл на допросах обвиняемый быв. работник НКВД БССР ЗАВАДСКИЙ Владимир Николаевич.
Так, на допросе от 19.04.1939 года последний показал:
«…по антисоветской работе я был связан с быв. Наркомом внутренних дел БССР НАСЕДКИНЫМ и его помощником СТОЯНОВСКИМ… …Однажды я пришел к нему на доклад, он у меня спросил, сколько у меня в воинских частях подучетников, и на мой ответ 5 или 7 тысяч человек он сказал: “Ты должен арестовать не менее 100 [Так в документе. Правильно: 1000] человек”.
Придя к себе в кабинет, я подумал о задании НАСЕДКИНА и пришел к выводу, что такая установка является вражеской, потому что НАСЕДКИН, не зная, сколько человек у нас имеется компрматериалов, дал “лимит”
арестовать не менее 1000 человек… При каждой встрече со мной НАСЕДКИН требовал выполнения “лимита” и больше признаний арестованных, говоря при этом, что для направления дела на внесудебное заседание достаточно одного небольшого неконкретного признания арестованного. В качестве примера привел дело быв. нач. разведотдела БВО — АППИНА [Так в документе. Правильно: Аппена], которого оформили на внесудебное рассмотрение несмотря на то, что он не дал никакого показания, однако он был расстрелян…
Я все установки сознательно выполнил… НАСЕДКИН требовал от начальников областей, чтобы они выполняли его “лимиты” /контрольные цифры по арестам/, требовал форсированного следствия, в результате чего такая установка приводила к массовому избиению арестованных, к созданию “парилок” и камер, где арестованных избивали.

…Выезжая на периферию, культивировал и поощрял незаконные аресты, давая санкции на арест при наличии абсолютно недостаточного компрматериала…»
Из материалов дела также видно, что по указанию ЕЖОВА и ФРИНОВСКОГО НАСЕДКИН связался с быв. Наркомом Внутренних дел БССР БЕРМАНОМ /арестован/, начальниками отделов НКВД БССР ГЕПШТЕЙНОМ,
ЗАВАДСКИМ, СОКОЛОВЫМ, ЦЕЙТЛИНЫМ, КУНЦЕВИЧЕМ, БЫХОВСКИМ и вместе с этими лицами провели в БССР массовые аресты, арестовав за два месяца по БССР 5000 человек, дела на которых были сфальсифицированы и рассмотрены на Тройке. Лично НАСЕДКИНЫМ были сфальсифицированы показания СТАКУН и ПИВОВАРОВА.
Так, в имеющемся рапорте быв. зам. начальника 4 отдела УГБ НКВД БССР сержанта г/б КУНЦЕВИЧА от 13.12.1938 года указано:
«…Я вел дело арестованного белорусского писателя АЛЕКСАНДРОВИЧА. Один протокол допроса АЛЕКСАНДРОВИЧА корректировал тов. НАСЕДКИН, и на 45-й странице этого протокола рукой НАСЕДКИНА были приписаны как члены контрреволюционной организации СТАКУН, быв. председатель ЦИК БССР, и ПИВОВАРОВ, быв. Наркомпрос БССР. АЛЕКСАНДРОВИЧ при допросах на них показаний не давал. СТАКУН и ПИВОВАРОВ в настоящее время арестованы».
После приказа Наркома Внутренних дел СССР, запрещающего приведение приговоров в исполнение, НАСЕДКИН в целях скрытия необоснованных арестов нарушил этот приказ и продолжал приводить приговоры в исполнение,
оформляя их задним числом.
Всего по БССР по прямому указанию НАСЕДКИНА было незаконно расстреляно 371 человек.
Во всем предъявленном обвинении НАСЕДКИН признал себя виновным. Кроме того, изобличается показаниями арестованных сотрудников НКВД: ГЕПШТЕЙНА, СОЛОМАТИНА, БАРИНОВА, БЫХОВСКОГО, ЛЕБЕДЕВА, ЗАЗУЛИНА, ПОСТЕЛЬ, РЯДНОВА, ФРИНОВСКОГО, РЕДЕНСА, ЕЖОВА, РАТНЕРА и очными ставками с ФРИДЕНСОМ, ЛЕБЕДЕВЫМ и СОРОКИНЫМ.
24 января 1940 года НАСЕДКИН осужден Военной Коллегией Верховного Суда СССР по ст. 58 п. 7 и 11 УК РСФСР к ВМН.
26 января 1940 года приговор приведен в исполнение.
СОТРУДНИК СЛЕДСТВЕННОГО ОТДЕЛА УКГБ [по] МО ЛЕЙТЕНАНТ (ДУДАРЕНКО)
2 марта 1956 года
Верно:
СЛЕДОВАТЕЛЬ СЛЕДОТДЕЛА УКГБ г. Москвы Ст. лейтенант [подпись] (МОИСЕЕВ)
<16 мая> 1957 года.
ГАРФ. Ф. 10035. Оп. 1. Д. П-48496. Л. 53–57.

Опубликовано: Прудовский С., Вырва М. Анатомия преступления. «Польская операция» НКВД в документах. — Chișinău : The Historical Expertise, 2025. стр. 325-328

Алексей Алексеевич Наседкин, (1897-1940), родился в поселке Марьино Ярославской губернии, в семье рабочего. Русский. Получил начальное образование, был рабочим в Москве, и до революции политикой не интересовался. В 1915г. призван в армию, участник Первой мировой войны, был контужен. После свержения монархии вернулся в Москву. Ни к каким партиям не примыкал, в большевистском перевороте не участвовал.  Но  в 1918г. Наседкин был мобилизован в РККА, а  вскоре  вступил  и  в РКП(б): чтобы «быть, как все».

Во время Гражданской войны – на Южном  фронте, дважды ранен. После войны поступил в Московский Институт народного хозяйства, и в 1923г. был направлен на работу в Госплан СССР, где «за пролетарское происхождение» Алексея Алексеевича  назначили секретарем  партячейки. В 1927г. Наседкин  получил предложение перейти на работу в ОГПУ. До 1936г. занимал разные посты в Экономическом отделе  ОГПУ-НКВД, и к политическим репрессиям отношения не имел. Ситуация изменилась, когда  Наседкин попал в поле зрения нового наркома НКВД, Н.И.Ежова[1]. вместе с должностью Ежов получил от Сталина «карт-бланш» на формирование собственной команды.  Наседкин ему приглянулся исполнительностью и отсутствием личных амбиций. Одобрил его кандидатуру и Сталин.

После «испытательного срока» на посту начальника УНКВД по Смоленской области, в мае 1938г. А.А.Наседкин  стал наркомом НКВД БССР. Его предшественник, Б.Д.Берман, накануне был смещен и арестован. Перед отправкой в Минск  Наседкина принял Сталин, и попросил  разобраться с «наследством» Бермана, которого он считал виновным в коррупции и в систематическом  обмане правительства. Сталин также отметил наличие многих жалоб на необоснованные репрессии, просил рассмотреть их; часть  таких жалоб он прямо в своем кабинете передал в руки Наседкину[2]. Однако вскоре  Наседкин  полностью  попал под влияние Ежова.

8 июня 1938г. А.А.Наседкин сообщает в Москву о «выявлении» «клерикально-шпионской группы» среди священнослужителей и верующих  разных конфессий: всего по «делу» было арестовано 2387 чел., все они были «оформлены», как немецкие, польские и японские «шпионы»[3].

25 июня  1938г. Наседкин подал в ЦК КП(б)Б, на имя П.К.Пономаренко, записку «О  фактах засоренности личного состава и вредительства  в Белорусской Академии наук»: в соответствии с ней, было арестовано около 40 научных работников. В числе «активных контрреволюционеров» Наседкин назвал Якуба Коласа, но санкции на его арест не получил. Зато получил ее на арест директора Института биологии Дорожкина, Института химии  Козлова, академика Вольфсона, и так далее[4].

Затем Наседкин «взялся» за Союз писателей БССР: только вмешательство Москвы предотвратило арест Михася Лынькова, Пимена Панченко, Владимира Кондратени, Всеволода Кравченко и других.

Был арестован второй секретарь ЦК КП(б)Б А.Левицкий: тут Наседкин выполнил заказ Первого секретаря ЦК КП9б)Б – Пономаренко, которому Левицкий был чем-то неугоден. Наседкин быстро вынудил Левицкого «признаться», что он – «национал-фашист», член «банды Шаранговича», вдобавок – бывший дворянин. По «делу» Левицкого пошли также арестованные третий секретарь ЦК Потапейко, секретарь парткома АН БССР Иванищенко, писатель Александрович, и так далее[5].

Тогда же, в июне 1938г., Алексей Наседкин начал новую «операцию»: против представителей немецкого, польского, литовского и латышского национальных меньшинств. Их зачисляли в «шпионы» соответствующих стран и расстреливали. К сентябрю 1938г. было казнено 6530 таких «шпионов». Самое интересное то, что, хотя декларировали борьбу с «меньшинствами», преобладают среди казненных почему-то представители этнического большинства: белорусы – их казнили 2717[6]. На втором месте – поляки, далее – прочие[7].

А.Наседкин резко «упростил» и так «простые» методы  ведения «следствия». Вот его «нововведения»:

1.Вместо ордеров на арест – «справки на арест», не требовавшие ни подписи прокурора, ни предъявления  арестованному.

2.Устанавливалась ежесуточная норма лиц, подлежащих аресту на каждый райотдел НКВД, а также ежедневная  «норма» по поимке «шпионов»: каждый  райотдел был обязан  ежедневно «поймать» строго определенное Наседкиным число японских, немецких, английских, и  прочих «шпионов». Отдельная «норма» была по «диверсантам».

3. Было указано, что каждый следователь обязан «разоблачать» в день не менее 1-1,5 арестованных.

4. «Создать такой режим для арестованных, который бы заставлял их сознаваться в совершенных ими преступлениях» – это строчка из официального приказа Наседкина, санкционирующая пытки.

5. Смертные приговоры выносились без вызова арестованных, их часто даже не допрашивали; «следователь» сам все сочинял[8].

При Наседкине репрессии превратились в «лотерею»: чекисты брали  домовую книгу в паспортном столе, и наугад выписывали оттуда фамилии. Если по адресу, куда они приходили, никого не было дома, чекисты стучались к соседям, и забирали их. Раньше от ареста до казни проходили месяцы, а то и  год-два, а теперь на всю «процедуру» уходило от силы  две-три недели. А  в ноябре 1938г. стали расстреливать уже в день ареста. И все равно «не справлялись с чекистской задачей», за что Наседкин распекал и лишал премий.

Только выездная Военная Коллегия Верховного Суда БССР за август 1938г. вынесла 200 смертных приговоров[9].

За время руководства НКВД БССР Б.Д.Бермана было казенно до 80000 чел., – притом, что «нововведений» Наседкина еще не было и в помине[10]. Точное число жертв террора Алексея Наседкина  трудно подсчитать, но цифры уходят далеко за 100 тысяч.

28 ноября 1938г. в Минск пришла телеграмма за подписью Берии и Вышинского,  предписавшая приостановить казни арестованных до проведения  прокурорской проверки. На 28 ноября 1938г. еще не казненных насчитывалось 2800.  Причем, по словам одного из подручных Наседкина, Стояновского, 1200 из них было нужно казнить потому, что они  подвергались пыткам, и могла быть огласка[11].  По указанию Наседкина их стали убивать, оформляя акты о казни более ранними датами – до получения телеграммы. Так, начальник УНКВД  по Витебской области Ряднов 2 декабря 1938г. привел в исполнение 25 смертных приговоров, датировав казнь 22-м ноября[12]. Всего в Витебске были «задним числом» убиты 41 чел., в Мозыре 5, в Могилеве – 4, и так далее. Тех, кого все же оставляли в живых  принуждали давать подписку о неразглашении фактов применения к ним пыток[13].

У  А.А.Наседкина были подручные. Наиболее «отличились» в пытках, фальсификациях уголовных дел и незаконных расстрелах следователи: В.А.Ермолаев[14], И.М.Морев[15], М.А.Вольфтруб[16], Кунцевич, Быховский, Калямин[17], Шлифенсон[18], Толпинский[19], Дроздов, Винокуров, Алексеев, и другие.

13 работников НКВД были, по указанию Наседкина,  арестованы и казнены за отказ исполнять преступные приказы.

С самого начала своей «деятельности» и до самого ее конца А.А.Наседкин «вел» доставшееся ему от Б.Д,Бермана дело об «Антисоветской эсеровской организации»,по которому проходили известные белорусские общественные и культурные деятели[20].  Все эти люди погибли.

Последним «делом» А.А.Наседкина стало дело «Антисоветской бундовско-сионистской организации» «во главе» с Ошеровичем (редактор газеты «Октябрь»)[21]. К  тому времени в Москву стали поступать тревожные сигналы: стали останавливаться предприятия и стройки. Во многих районах БССР не осталось никакой власти из-за арестов руководства. Особенно тяжелой была ситуация на БЖД (Белорусской железной дороге): там было арестовано до 50% работников. Л.М.Каганович послал в Минск разбираться И.В.Ковалева, опытного инженера и администратора. Доклад И.В.Ковалева был неутешителен: еще немного, и БЖД встанет. Движением поездов  никто не управляет, и неизбежны крушения[22]. Понимая, что тогда Сталин спросит уже с него, а не с Ковалева, Л.М.Каганович поставил на Политбюро вопрос о замене Наседкина. 9 декабря его вызвал в Москву Берия. 16 декабря 1938г. А.А.Наседкин был снят с работы, а 20 декабря арестован. Когда  за ним пришли, Алексей Алексеевич был мертвецки пьян.

Те, кто видел его в тюрьме, утверждают: это был совершенно сломанный, опустившийся человек[23]. В феврале 1940г. А.А.Наседкина расстреляли. Его дочери сообщили, что он умер в 1942г.  Не  реабилитирован.