Пытали, выбивали показания, фабриковали дела. Докладная об искривлениях в работе НКВД БССР

Докладная записка секретаря ЦК КП(б) Б П.Пономаренко заведующему ОК по ЦК ВКП(б) Маленкову о недостатках и искривлениях работы НКВД БССР, вскрытых в связи с проверкой работников 
25 лістапада 1938 г.

25 лістапада 1938 г.
В практике работы органов НКВД Белоруссии производились аресты не только без санкции прокуроров, но даже и в таких случаях, когда прокуроры отказывали в санкции на арест. Во многих случаях, арестованные, при наличии отказа прокуроров в даче санкций, освобождены ввиду недоказанности и вздорности предъявленных обвинений.

ПРИМЕРЫ:
а) В июне 1938 г. НКВД Белоруссии было отказано в санкции на арест ХОДАКОВСКОГО Владимира Иосифовича. В справке на арест было указано, что Ходаковский является уроженцем г. Риги, откуда прибыл на жительство после смерти отца в 1916 г. Отец якобы служил в полиции. Ходаковскому было в момент переезда и смерти отца всего 7 лет, данных, подтверждающих службу отца в полиции, не было, никаких других обвинений Ходаковскому не предъявлялось. Прокурор Соколов отказал в санкции на арест.

Несмотря на это, по распоряжению пом. наркома СТОЯНОВСКОГО (теперь исполняет обязанности зам. наркома), Ходаковский был арестован, просидел более 4-х месяцев, после чего дело было прекращено, и Ходаковский освобожден.

б) Точно таким же образом было отказано в санкции на арест ГУЛЕВИЧА Франца Ивановича. Он же был по распоряжению того же Стояновского арестован и после 4-х месячного незаконного нахождения под стражей освобожден.

в) Прокуратурой было отказано в санкции на арест врача НИКОЛАЕВА, т. к. основанием для ареста были довольно путанные показания некой Нейлан. Прокурор потребовал передопроса Нейлан. Однако по распоряжению Стояновского Николаев был арестован, а прокурору было сообщено Н-ком 5 отдела Широким о том, что Нейлан передопросить нельзя, так как она расстреляна. Оказалось, что здесь пустились на обман. Нейлан не была расстреляна и, будучи впоследствии передопрошенной в нормальной обстановке, отказалась от своих показаний на Николаева. После нахождения под стражей около 5 месяцев, в ноябре Николаев был из-под стражи освобожден.

В моем рапоряжении имеются и другие факты арестов, вопреки отказам в санкции. Характерно, что арестовывая без санкции, Стяновский и его помощники создавали о прокурорах, отказывавших в санкции, мнение как о “укрывателях шпионов” и т. д. По моему поручению сейчас расследуется провокационная попытка Стояновского расправиться с военным прокурором пограничных войск НКВД СОКОЛОВЫМ

2. Имеются многочисленные случаи создания провокационных дел в центральном аппарате, в областных управлениях и районных отделах. Избиением вынуждали показания, и не имея никаких доказательств вины кроме вынужденного признания, осуждали. В ряде случаев совершали подлоги, составляя показания за обвиняемых, подделывая подписи и т. д.

ПРИМЕРЫ:
а) Работниками НКВД была запрошена санкция прокурора на арест МАМОНТОВА А. А,, подозреваемого в хищении документа. Прокурор в санкции отказал. Распоряжением Стояновского Мамонтов все же был арестован. В результате следствия, заключавшегося в конвеерном избиении сотрудниками НКВД — Широким и Тетериным, подозреваемый “признался”, что он шпион. Несмотря на то, что на другой же день Мамонтов подал заявление на имя наркома о том, что он не шпион, что его били, Стояновский и Широкий сделали попытку направить дело Мамонтова на рассмотрение в Особом заочном порядке, вписав ложно в составленную справку, что он виновным в шпионаже себя признал, скрыв его заявление. Дело было Военной прокуратурой задержано и в ноябре с.г. Мамонтов из-под стражи освобожден.

б) В мае 1938 г. Военной коллегией Верхсуда СССР в г. Минске рассматривалось дело военнослужащего НОТОВИЧ Исаака. Доказательство вины заключалось в его личном признании, что он участник военно-фашистского заговора. Так как Нотович на суде отказался от своих показаний, как вынужденных избиениями, а других доказательств не было, дело было снято на доследование. Доследования никакого произведено не было. В августе м-це с.г. сотрудником НКВД Широким из дела были изъяты все документы, относящиеся к заседанию Военной Коллегии и составлено новое обвинительное заключение со справками и ложными данными о том, что Нотович себя виновным признал, и сделана попытка направить дело для рассмотрения в внесудебном порядке. Обвинительное заключение с ложными данными утверждено Стояновским.

в) Заслуживает внимания в этом смысле дело ТЕМКИНА. Арестован он был по показаниям нескольких врагов народа о том, что, якобы, Темкин участник военно-фашистского заговора. Показания были абсолютно неконкретными, ни о какой его практической работе не говорили, а двое из показавших на очной ставке спорили о том, кто от кого слышал, что Темкин участник заговора. Несмотря также на то, что собственно Темкин способствовал разоблачению одного из них, также показавшего потом на Темкина, несмотря на то, что легко было достать документы, говорящие о том, что Темкин будучи на свободе именно против показавших на него вел борьбу, могли быть найдены политдонесения, где он характеризовал работу этих лиц как врагов, отрицательные характеристики, которые он давал этим людям. Они прошли мимо того, что с этими документами враги из Политуправления знакомили тех, на кого Темкин писал. Зная все это никто не заподозрил возможного оговора. Вместо настоящего следствия Темкин беспрерывно избивался, хуже того, к нему были применены
утонченные способы физических издевательств. Несмотря на это, Темкин не сознался. (Следствие производил орденоносец Быховский).
Данные расследования производимого сейчас все более убеждают в том, что Темкин является жертвой своих резких, действительно имевших место, выступлений, против Бермана, Волкова, Ананьева, агентурные данные о которых (выступлениях) сейчас же поступали Берману. Остальное уже нетрудно было организовать.

Сотрудник Витебского Горотдела НКВД Коновалов систематически фабриковал протоколы, вызывал арестованных и под предлогом сличения с подписью арестованного в паспорте отбирал у них подписи на чистом листе бумаги, после чего вписывал туда показания, какие сам находил нужным.

Сотрудник Оршанского райотдела НКВД ХАЙКИН занимался подтосовкой материалов, а в некоторых случаях составлял фиктивные протоколы допросов, обманным путем добивался подписи фиктивно составленных протоколов. Таким образом, были провокационно сфабрикованы дела ЧУРАКА Д. Н. и РЕНЕЙСКОЙ В. А. По делу производилось следствие, и Хайкин вместо предания суду Военного трибунала по приказу наркома внутренних дел был подвергнут административному наказанию — аресту на 20 суток.

3. В моем распоряжении имеются данные о том, что в Гомельском облотделе следователи ТОЛПИНСКИЙ, ДРОЗДОВ, АЛЕКСЕЕВ, ВИНОКУРОВ систематически избивают арестованных и производят подлоги. Сам начальник областного упавления ШЛИФЕНСОН будучи еще на работе в Могилеве сфабриковал ряд провокационных дел. Шлифенсон не заслуживает доверия, и по его делам мною предложено начать следствие.

4. В Могилевском облуправлении НКВД сотрудник СЕМОЧКИН занимался также подлогами и фабрикацией показаний. Семочкин полностью сфабриковал протоколы допросов по делам: Заварилова, Вагель, Големского, Лектяева, Шпаковского, Шамавлеева, Элькинда и Шульман.

Заслуживает быть отмеченным, что большое количество обвиняемых, проходящих по Могилевскому обл. отделу на судах отказываются от своих показаний. Будучи направленными обратно в распоряжение облотдела, вновь подтверждают (как правило) свои показания. Выявлен, например, факт, что некоторые сотрудники, находящиеся в распоряжении коменданта Могилевского обл. управления и получающие зарплату 250–300 руб., имеют на сберкнижках по 5000 рублей. Этот факт вызывает подозрение в мародерстве.

Начальник управления Ягодкин пьет, иногда бывает пьяным, даже при исполнении служебных обязанностей; производит впечатление человека непартийного. Заместителя прокурора по спецделам (по надзору за делами, проходящими через НКВД) ЛИФШИЦА, человека безвольного, подчинил своему влинянию настолько, что последний превратился буквально в оведомителя НКВД по делам литературы и вместе с Ягодкиным создает недопустимую обстановку для обл. прокурора Михеева.

ЯГОДКИН так привык к бесконтрольности, что везде рассказывает, в том числе и меня информировал, как о тягчайшем преступлении прокурора КИРЕЕВА, заключающемся в том, что последний имеет привычку приходить в обл. управление и (подумайте) “заглядывает, а иногда и сидит в комнате, где следователь НКВД производит допрос”. С Киреевым не расправились только благодаря моему вмешательству.

1. Должен сказать, что Наркомвнудел Наседкин находится в плену у мысли, что он уже все очистил, как только приехал, что теперь работают иными методами, что извращения ликвидированы и т. д. Это, безусловно, неправильно. Приведенные мной факты, а их гораздо более, говорят об обратном. Кстати сказать, за исключением одного факта, он меня не информировал, и я не думаю, что потому, что он
о них не знает, я думаю, скорее потому, что не хочется сор из избы выносить.

Об этом наводит на мысль и такой, например, факт. Почти о всех случаях задержки диверсантов и шпионов пограничниками они мне сообщают, а вот о том, что в ноябре м-це было 3 случая, когда на участке 22 и 13 погранотрядов прорывались вооруженные группы из Польши и совершив то, что им было нужно, уходили безнаказанно обратно. Об этом не информируют. Одна из вооруженных групп на участке 22 отряда дошла до такой наглости, что зашла в село, задержала несколько граждан, отобрала у них паспорта и ушла обратно в Польшу. Об этом также не информируют, и я узнаю это из других источников.

2. Два слова об агентурной работе. Сейчас у меня нет достаточных данных, чтобы дать оценку этой работе. Однако в ряде случаев агентура внутренняя работает в направлении совершенно не нужном. Так, например, Наркомвнуделом Белоруссии на основании агентурных данных была составлена и прислана мне докладная записка “О выполнении решений январского пленума парторганизации Белоруссии”, ничего нового не давшая для парторганов. Напрасная работа. А сейчас Наркомвнудел на основании агентурных данных готовит докладную записку “О авангардной роли коммунстов на производстве и в учреждении”. Тоже бесполезная работа, т.к. инструктора парторганов это сделают лучше, а агентуру целесообразнее поставить, как говорят, “ближе к делу”.

О последующем информирую следующей запиской.

Секретарь ЦК КП(б)Б Пономаренко
НАРБ Ф. 4-п, воп.1, спр.13201, л. 30–36.