10 Май Немцы могли расстрелять за связь с партизанами, советы осудили за измену Родине

Чтобы прокормить грудного сына, она стирала бельё немецким солдатам и состояла в отношениях с немцем. Её могли расстрелять за предполагаемую помощь партизанам, но в 1946 году по доносу Военный трибунал приговорил её к десяти годам лагерей за измену Родине. Вины она не признала. В ссылке вышла замуж за фронтовика,  также осужденного за измену Родине.. Только в 1971 году ее реабилитировали. Судьба Марии Ночкиной — пример трагедии многих белорусских женщин, волей обстоятельств оказавшихся под немецкой оккупацией.

Мария родилась в Орше в 1918 году, окончила пять классов, работала старшей стрелочницей на станции Орша Восточная. В июне 1941 года она уехала в отпуск с мужем Константином Храбрым и грудничком Владимиром в деревню Круги к свекрови. Там их и застала война.

Супругов срочно вызвали обратно в Оршу — станция была забита эшелонами, рабочих рук не хватало. Константин уехал первым, обещав позже забрать семью, но вскоре связь с ним пропала. Мария отправилась в Оршу пешком, но мужа уже не нашла. Его мобилизовали в армию. Константин Храбрый августе 1942 года умрет от ран, полученных в Ржевской мясоруке в районе деревни Доманово.

Мария вернулась к свекрови, и прожила у нее до 1942 года. Здесь она работала в колхозе. Во время оккупации женщина неоднократно меняла место жительства: от свекрови переехала к брату мужа в соседнюю деревню, потом к другой семье, затем — к соседям.

Чтобы выжить, устроилась на немецкий зерновой склад, получая оплату зерном. “Примерно осенью 1943 года я была уволена немцами с этого склада за кражу ячменя и занялась частной стиркой белья для немецких солдат”, — записал слова Марии в протоколе допроса 29 августа 1945 года заместитель начальника ОТО НКГБ на станции Орша. За стирку немцы рассчитывались продуктами, иногда давали сахар, иголки и предметы мелкой галантереи, которые потом менялись на продукты. В том же году женщина месяц отработала уборщицей в немецкой комендатуре. 

В это время один из полицаев пытался добиться от неё близости. Получив отказ, он донёс, что Ночкина с партизанами якобы участвовала в минировании моста. Её вызвали в комендатуру, избили. “Как только я вошла в кабинет (начальник полиции) обозвал меня “партизанской шкурой” ударил меня по лицу, после чего я потеряла сознание!” — вспоминала Мария во время передопроса в июне 1970 года. Ее спасло то, что накануне вместе с сестрой мужа она уговорила охранника — очевидца закладки мин — заявить, что тот видел другую женщину. Немцы поверили и освободили Марию. 

В конце 1943-го — повторный арест по обвинению в содействии в уходе в партизаны двух бывших военнопленных. “Под стражей находилась два дня, при освобождении никакой подписки не давала и свои показания не подписывала”, — сообщила Мария на заседании Военного трибунала в марте 1946 года. 

Вскоре последовал третий арест. Женщину обвинили в самогоноварении для партизан. Комендант, которому Ночкина стирала белье, не дал ход делу и после первого допроса отпустил арестованную.

После освобождения Беларуси в 1944 году жить стало легче. Марию вызвали на прежнее место работы — старшей стрелочницей. С сыном она перебралась в Оршу. Но вскоре начались подозрения, а за ними допросы.

21 августа 1945 года Ночкину арестовали и обвинили в связях с оккупантами и в близких отношениях с немцем по имени Карл. Мария не отрицала: “Да, признаю, что в течение нескольких месяцев сожительствовала с немцем по имени Карл. Причиной к сожительству явилось тяжелое материальное положение, а он мне оказывал помощь”. Фамилию и звание своего покровителя Ночкина не вспомнила, сообщила только, что ему было лет 35-40, на рукаве — белый треугольник, немецкие солдаты называли его ефрейтором, а его часть охраняла в лесу склад со снарядами. На память о себе немец оставил совместный фотоснимок.  

Марию также обвинили в том, что осенью 1943 года, якобы по ее доносу, дважды была арестована за связь с партизанами и принадлежность к еврейской национальности гражданка У.В. Фокина — ее допрашивали и избивали, но потом освободили. Жители д. Левково Григорий Затьев, его жена Мария и сестра Евгения утверждали, что в 1944 года по доносу Ночкиной за связь с партизанами их арестовали, жестоко избили немцы и полицаи, но после 2 месяцев ареста и дачи взятки их освободили. Мария обвинения отрицала, утверждала, что причиной оговоров могли быть плохие отношения со свидетелями. “У меня были ненормальные отношения с сестрой (видимо, Григория Зятьева — в документах имена и фамилии вымараны сотрудниками КГБ ), фамилии которой я не помню, которая еще при немцах также, как и я, стирала белья для немецких солдат и всегда высказывала недовольство тем, что ко мне больше приносят в стирку, а к ней — меньше”, — объясняла она четверть века спустя на допросе УКГБ по Новосибирской области. Свою вину она полностью отрицала. 

19 марта 1946 года в Орше на закрытом заседании Военный трибунал войск НКВД Витебской области в составе председателя капитана юстиции Григорьева, членов Яненко и Рабекиной и секретаря Трескуновой признал, что Ночкина, “проживая на территории Оршанского района, оккупированной немцами, установила преступную связь с разведывательными и карательными органами немецких властей и занималась предательством советских граждан”, виновна по статье 63-1 Уголовного кодекса БССР — измена Родине, и приговорил ее к 10 годам лагерей и 5 годам поражения в правах “без конфискации имущества за отсутствием такового”.  Месяц спустя, 17 апреля, Военный трибунал войск МВД в составе председателя, подполковника юстиции Чаликова и членов майоров юстиции Колонтай и Крылова определили, что “Ночкина осуждена правильно, и оснований к отмене приговора не усматривается”. Жалобу оставили без удовлетворения. 

Сына Владимира Храброго забрал и воспитал брат Марии Александр Ночкин. Много лет спустя вместе с женой он навестит свою мать. 

В 1948 году в Амурлаге у нее родился второй сын. Его Мария также назвала Владимиром. Младенца сразу забрали и отправили в ближайший детдом. В 1950 году матери сообщили: мальчик находится в хабаровском доме ребенка, “состояние здоровья хорошее”. 

Мария почти полностью отбывает срок: сначала в Амурлаге, затем — в Уральском лагере. В 1948 году её признали «особо опасной» и перевели в Особый лагерь МВД, затем — в лагерь Озёрный. 7 августа 1955 года Ночкину освободили, но до ноября оставили в ссылке на поселении в селе Усть-Тоя Новосибирской области. Ехать уже было некуда. Связи с родной Беларусью были утрачены.  К тому же в 1954 году Мария вышла замуж за Павла Титова  — участника войны, также осужденного за измену Родине.  Семья так и осела в далекой сибирской деревне. В браке у них родится еще трое детей. 

В 1970 году Мария Дмитриевна добилась пересмотра дела. На допросе в УКГБ по Новосибирской области она заявила: “Я не предала ни одного советского человека, да, собственно, я не могла этого сделать, так как ничего не знала о партизанах и занималась лишь одним — стиркой белья, чтобы заработать кусок хлеба. Мне очень обидно, что при немцах меня подозревали в связи с партизанами, а пришли советские войска, кто-то сообщил о моей связи с немцами”. 

В январе 1971 года Верховный суд БССР отменил приговор Военного трибунала 1946 года и полностью реабилитировал Марию Ночкину-Титову в связи с недоказанностью обвинений.

Умерла Мария Дмитриевна 4 апреля 2000 года. Ее похоронили в селе Гжатск Куйбышевского района Новосибирской области.