10 Фев Бесславный конец оршанского палача Шлифенсона

Как работал и улучшал карьеру один из главных палачей Оршанской тюрьмы НКВД.

Инициатива “Кобыляки. Расстрелянные в Орше”, которая в основном собирает сведения о жертвах сталинских репрессий, нашла и одного из сталинских палачей. По ряду документов, которые ранее были известны, но не объединены в одну цепочку, исследователь и координатор инициативы Игорь Станкевич смог восстановить биографию Шлифенсона Самуила Иосифовича. В 1937 году он руководил оршанской тюрьмой, это он ввел изощренные пытки для арестованных и так называемые камеры-душегубки, в которых людей пытали невыносимой жарой и духотой.

На сайте российского “Мемориала” собрана краткая биография “товарища” Шлифенсона. Родился будущий палач в еврейской семье в Велиже в 1903 году. Отец – приказчик (руководитель хозяйства) у лесопромышленника. Как и многие палачи-коммунисты хорошего образования Самуил не получил. Окончил 3 года еврейской начальной школы, после чего 2 года проучился в гимназии и на четвёртом классе обучения ушёл. В 1921 году Шлифенсон вступил в коммунистическую партию (тогда ВКП(б)) и тогда же начал свою карьеру в органах НКВД. С 1925 по 1932 год он служил в пограничной охране. А в 1937 стал служить в тюрьмах. Именно в этом году он и работал в Орше. Позже был переведён в Могилёвское городское управление внутренних дел, а потом оказался и в Гомельской области.

В Орше Шлифенсон лично вёл допросы и прибегал к пыткам заключённых, создал специальную “оперативную группу” для проведения раскулачиваний, по существу, ограблений более-менее работоспособных крестьян.

Но ещё круче деятельность он развернул в Могилеве где в местной тюрьме он создал 2 особые “режимные камеры”, говоря нормальным языком – пыточные. Как описывали начальники Шлифенсона, условия в этих камерах были значительно хуже чем в карцере. В них не было нар и топчанов и при этом туда запускались специальные “агенты”, которые “методом физического воздействия” заставляла заключённых давать нужные показания. Приводится в секретной справке и слова самого Шлифенсона к своим агентам: “Всё, что вы будете делать с арестованными, меня это не касается, мне только нужны их признания”. А также его ответ на претензии о пытках: “Что делается в подвале меня не касается, я интересуюсь только количеством сознавшихся”.

Карьера палача шла быстро и уже к январю его переводят в Гомельскую тюрьму где он также вводит пыточные камеры. В другом совершенно секретном документе на имя Пономаренко (на тот момент секретарь ЦК КП(б)Б) есть также упоминание Шлифензона. В июле 1938 года он приехал в Речицу уже в качестве начальника областного управления НКВД и отдал приказ расстрелять 300 человек по национальному признаку. К расстрелу должны были подготовить местных поляков, латышей и немцев.

Протокол допроса Антона Каменского, расстрелянного в Орше. Допрос вел лейтенант госбезопасности Шлифенсон

Карьера шла бы и дальше, но Шлифенсон стал в итоге жертвой своей же системы. На него был написан донос (причём сам Шлифенсон узнал про этот донос и приказывал “поинтересоваться и проверить” самого доносчика). Возможно этот донос и стал поводом для ареста бывшего палача оршанской тюрьмы. В ноябре 1938 года он был арестован как шпион и вредитель. Приказом НКВД СССР № 1458 от 08.07.1939 уволен и лишен звания, а 18 мая 1939 г. Военным трибуналом Белорусского округа по ст. 180«б» УК БССР приговорен к расстрелу. Не реабилитирован.

Источник: orsha.eu

СПРАВКА НА НАЧАЛЬНИКА УНКВД ПО ГОМЕЛЬСКОЙ ОБЛАСТИ ЛЕЙТЕНАНТА ГОСУДАРСТВЕННОЙ БЕЗОПАСНОСТИ ШЛИФЕНСОНА САМУИЛА ИОСИФОВИЧА
26 ноября 1938 г.
СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО

Шлифенсон Самуил Иосифович – 1903 г. рождения, уроженец г. Велижа, Зап. области, еврей, из служащих, служащий, член ВКП(б) с 1921 года, образование нисшее, в органах НКВД с 1921 года (в период с 1925 по 1932 гг. служил в пограничной охране). Член ЦК КП(б)Б и депутат Верховного Совета БССР. В 1937 г. награжден орденом «КРАСНАЯ ЗВЕЗДА».

Неоднократно производившейся проверкой следственной работы НКВД БССР, обследованием в августе и в сентябре 1938 года, заявлениями ряда работников НКВД БССР и показаниями некоторых арестованных установлено, что ШЛИФЕНСОНОМ культивировались различные извращения в методах следственной работы, приводившие к грубым нарушениям революционной законности.

Возглавив с лета 1937 г. Оршанскую оперативную группу, созданную при проведении операции по кулацко-уголовным элементам, которая затем была оставлена для проведения операции по приказу 00485 и другим, ШЛИФЕНСОН в середине ноября 1937 года был назначен также по совместительству Начальником Могилевского Горотдела, которым он руководил до 1-го января 1938 года. Здесь он лично создал камерную агентуру, которая, вместо того, чтобы разрабатывать арестованных врагов, незаконными методами вынуждала их к даче показаний часто провокационного характера.

Лично ШЛИФЕНСОН, и по его указаниям также и бывший Начальник 3-го Отделения ДАВИДЕНКО (справка на ДАВИДЕНКО составлена отдельно) создали в Могилевской тюрьме 2 особых так называемые «режимные» камеры, из которых были выброшены топчаны и нары и были созданы крайне тяжелые условия, значительно превосходящие обычный карцер. Через эти «режимные» камеры пропускались почти все арестованные. В эти же камеры была помещена созданная ШЛИФЕНСОНОМ «агентура», которая методами физического воздействия вынуждала арестованных давать какие-либо показания, при чем в ряде случаев содержание показаний подсказывались арестованным камерным агентом. ШЛИФЕНСОН прямо заявил следователям: «Все, что Вы будете делать с арестованными, меня это не касается, мне только нужны их признания». Все руководство следователями проводилось ШЛИФЕНСОНОМ таким образом, чтобы выхолостить всякую партийность в следственной работе и добиваться показаний каким угодно путем, не вдаваясь в вопрос о том, правильны ли эти показания и нет-ли среди арестованных людей, взятых по ошибке.

Когда некоторые работники ставили перед ШЛИФЕНСОНОМ вопрос о неправильных и незаконных действиях камерной «агентуры», он отвечал им: «Что делается в подвале меня не касается, я интересуюсь только количеством сознавшихся».

Установлено, что когда один из работников написал рапорт об имевших место безобразиях на имя бывшего Наркома НКВД БССР БЕРМАНА, и ШЛИФЕНСОН узнал об этом, он на одном из оперативных совещаний предупредил весь оперативный состав о том, что писать о таких вещах могут только враги, не имеющие ничего общего с партией, что этими людьми нужно поинтересоваться и их проверить.

После назначения в январе 1938 года Начальником Гомельского Горотдела (сейчас УНКВД по Гомельской Области) ШЛИФЕНСОН перенес эти же методы и в Гомель. Обследованием установлено, что он создал в Гомеле аналогичную описанным выше «режимную камеру», в которой арестованные содержались в недопустимых условиях.

На основании вышеизложенного, ШЛИФЕНСОН С.И. за грубые нарушения революционной законности – ПОДЛЕЖИТ АРЕСТУ.
Нарком внутренних дел БССР майор гос. безопасности Наседкин
НАРБ Ф.4, Оп. 21, Д. 1398, ЛЛ. 63—65. Оригинал.

 

Документ №

[Прокурор Белорусской ССР. “7”І-1939 г. №17/21-cc]

Сов. Секретно.

Экз. №1

СЕКРЕТАРЮ ЦК КП(б)Б

тов. ПОНОМАРЕНКО

При проверке состояния следственной работы в Речицком райотделении УГБ НКВД установлено, что в июле месяце 1938 года в Речицу приехал б. нач. областного отдела УГБ НКВД БССР ШЛИФЕНЗОН, который собрал оперативное совещание работников УГБ и милиции, на котором сообщил, что предстоит большая работа по выявлению граждан, проживающих в Речицком районе, – поляков, латышей, немцев и других национальностей, так как они являются шпионами капиталистических государств.

После от”езда ШЛИФЕНЗОНА, б. нач. райотделения УГБ ВОЛОВИК (в настоящее время работает в Брбруйском отделе УГБ) вторично созвал оперативных работников и указал, что Речицкому району дано задание выявить и арестовать 300 человек вышеуказанных национальностей, для чего дал задание выявить по предприятиям и сельсоветам таких лиц. Одновременно ВОЛОВИК предложил работникам УГБ и милиции при выявлении лиц указанных национальностей, приступить к оформлению на них материалов; при допросе свидетелей по этим делам предупреждать, что их в суд для допроса вызывать не будут, что показания их нужны только для получения санкции на арест выявленных лиц, после чего протоколы допросов свидетелей в Гомельском областном отделе УГБ будут уничтожены и арестованные будут разоблачены как шпионы капиталистических стран своими собственными признаниями.

Таким образом, оперативные работники Речицкого райотдела УГБ и милиции приступили к выполнению задания ШЛИФЕНЗОНА и ВОЛОВИКА, арестовывая граждан не по конкретным фактам совершенных ими преступлений, а в зависимости от их национальности.

Прокуратурой БССР в настоящее время производится проверка и выявление неправильно арестованных лиц.

О чем довожу до Вашего сведения.-

ПРОКУРОР БЕЛОРУССКОЙ ССР (Подпись) (НОВИК)

 

МАТЕРИАЛЫ О ГОМЕЛЬСКОМ НКВД

Конец 1938 г.2
Сакратару Гомельскага Абкома КП(б)Б тов. Жыжанкову г. Гомель,
Сакратару ЦК КП(б)Б тав. Панамарэнку г. Мінск, копія: Сакратару ЦК КП(б)Б тав. Сталіну г. Москва

В Гомельском УНКВД БССР сидят враги ШЛИФЕНСОН, РАВИНСКИЙ, СУРОВ. Все они члены КП(б)Б,  ШЛИФЕНСОНА арестовали, а остальные на свободе, чувствуют себя неважно. Эти люди арестованных допрашивали так, что все арестованные сознавались: для этого их били, издевались над ними, устроили специальную камеру “парилку”, где в невероятной духоте и жаре люди могли только стоять, люди падали в обморок и поэтому сознавались. Вполне понятно, сознавались и те, кто ошибочно был арестован. После постановления ЦК и СНК от 17.ХI.38 г. большинство стало не сознаваться и их освободил — это и доказывает, что раньше сознавались невиновные. Руководили всем этим ШЛИФЕНСОН, РАВИНСКИЙ, СУРОВ. Есть
еще такой ПИНСКИЙ — холуй и подхалим, которых этих невинных расстреливал в Гомеле и Орше, поэтому его из Орши и привез с собой ШЛИФЕНСОН. Он тоже член КП(б)Б.

Если пытались докладывать, что тот или иной обвиняемый не виноват, то таких людей (ГАЛЕЙ, КУЗНЕЦОВ, КУРГАНОВ) приравнивали чуть ли не к врагам и снимали со следствия, создавая вокруг них невозможную обстановку. Эта “тройка” буквально терроризировала районных руководителей. Вокруг себя создавали такую обстановку подхалимства и склочничества, прикрывались криками о партийности. В партколлективе УНКВД критика и самокритика зажата и теперь зато есть сильная круговая порука. Нет если бы это разбить, тогда все стало бы ясно. Теперь по решению ЦК РАВИНСКИЙ и СУРОВ должны утверждаться ЦК ВКПб. Нельзя таких людей допускать на ответственную работу, их немедленно надо изгнать из партии и из НКВД. То, что они сознательно проводили вражескую работу — это доказано, это может подтвердить любой коммунист.
Прошу по этому вопросу вызвать ГАЛЕЯ, КУЗНЕЦОВА — Речица, КУРГАНОВА, ПОДЪЕЛЬЦА, ЛИТВИНЕНКО и др.

Атмосферу в НКВД Гомеля надо разрядить помимо НКВД, т. к. КАШИЦИН пока это прикрывает от партийных органов, настроен “ссор из избы не выносить”.
Сопроводительная записка к делу: Материал пока отложить.
Ф. 4-п, воп.1, спр. 13240, л. 5–6